§ 5.2. ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ И СЕТЕВАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ В РОССИИ

Если говорить непосредственно о таких субъектах политического процесса, как политические партии, общественно-политические организации и политические лидеры, то и они оказались сторонниками активного использования Интернета. Совершенно естественно, что в первую очередь в сети востребованными оказались политические избирательные кампании. В качестве показательного примера приведем факты, относящиеся к использованию интернет-технологий на выборах президента США в 1996 году. В. Нойман приводит цифры, согласно которым президентский вэб-сайт посетили 1 миллион человек только за время первых 10 дней кампании. Напомним, что президентом США в это время был Б. Клинтон. Предвыборный штаб его противника, сенатора Доула, отметил, что его сайт посетили 9 миллионов человек с сентября 1995 по август 1996. Более того, почти 6 тысяч добровольных помощников было рекрутировано через этот сайт, чтобы принять активное участие в предвыборной борьбе [Newman, p. 60].

С начала 90-х гг. XX в. появилось достаточно большое количество исследований, посвященных проблеме использования Интернета в предвыборных кампаниях [Chadwick, 2006; Lusoli, 2005; Norris, 2003]. Среди этих исследований можно выделить несколько точек зрения. В начале 1990-х гг. появилась группа авторов, которые считали, что Интернет самым революционным образом изменит политическую жизнь и, в том числе, электоральные технологии [Budge; Dertouzos; Grossman; Negroponte]. Так, на пример, Л. Гроссман рассматривал Интернет в качестве главного инструмента создания новой электронной республики, основными характеристиками которой выступят массовое участие граждан в политике, прямые формы демократии, электронное голосование и т.п. У. Раш прямо заявил: «Избиратели получат ситуацию, когда их голоса будут достигать напрямую самых высоких уровней политических партий и государственных органов» [Rash, p. 181].

Аналогичной точки зрения придерживался один из самых известных политтехнологов мира - Дик Моррис. Особенно большую роль Моррис отводил фандрайзинговым возможностям Интернета, указывая, что успешные политики смогут получить больше независимости от крупных капиталов за счет финансовой поддержки со стороны рядовых избирателей. Кроме того, Моррис указывал, что Интернет меняет стиль политической коммуникации, которая приобретает интерактивный характер. Донести информацию до избирателя становится недостаточным, нужно вовлечь его в какую-то привлекательную деятельность [Morris].

Однако на рубеже столетия и в начале нового десятилетия появились сомнения в том, что Интернет принесет революцию в электоральные технологии [Davis, The Web of Politics; Governance.Com; Hansen, Benoit]. Несколько эмпирических исследований, использующих комплексные методики анализа, показали, что Интернет вряд ли имеет сильное влияние на вовлечение граждан в избирательный процесс [Gibson et al.; Norris, 2003; The Internet and National Elections]. Обнаружилось, что чаще всего Интернет используется в качестве вспомогательного канала коммуникации. Основным мотивом присутствия кандидатов и политических партий в киберпространстве выступало желание показать, что они «идут в ногу со временем», а не реальная двусторонняя коммуникация с избирателями. Предвыборные сайты создавались по имиджевым причинам.

Некоторые авторы стали говорить о том, что Интернет практически не оказывает влияния на электоральное поведение и текущую политику, так как является каналом коммуникации по выбору. Большинство граждан остается вне политического сектора сети, так как в виртуальном пространстве существует масса других полезных, интересных или просто развлекательных возможностей. Поэтому политика в эпоху Интернета предстает в виде старой, доброй «политики как обычно» (от англ. – «politics as usual») [Margolis, Resnik]. Сторонники этой концепции указывали, что в Интернете значительно лучше представлены мнения таких крупных политических áкторов, как политические партии, группы влияния, средства массовой информации и т.п. Пользуясь своими финансовыми возможностями, традиционные политические игроки точно также доминируют на виртуальной арене, как и в реальной жизни. Различные вариации этой точки зрения были очень широко представлены на рубеже тысячелетий и в начале первого десятилетия [Bimber, Davis; Political Parties and the Internet; Ward, Gibson].

Иногда данный подход называют концепцией «укрепления» (от англ. reinforcement), поскольку, как писали Марголис и Резник, «вместо того, чтобы переделать американскую политику, развитие киберпространства и глобальной сети Интернет, скорее всего, укрепляет (англ. – reinforce) существующий status quo» [Margolis, Resnik, p. 54].

Весьма похожую позицию по отношению к развитию политической коммуникации в современных обществах выражает российский социолог Д. Иванов. Согласно его мнению, «в сети и функционеры политических партий/движений, и работники государственных учреждений, и граждане осуществляют коммуникацию посредством технологии, которая в принципе позволяют вести коммуникацию не в формате партийной организации или бюрократической процедуры. Однако, здесь потенциал такого рода технологий используется прежде всего для поддержания образа привычного распределения социальных ролей… Тем самым в условиях отсутствия реального институционализированного взаимодействия поддерживается образ «действующей организации» или «работающего государства». Интенсивная политизация киберпространства наглядно демонстрирует, что новая политика строится на компенсации дефицита реальных ресурсов и поступков изобилием образов» [Иванов, Виртуализация общества, с. 109].

В последнее время появились признаки формирования новой концепции, которая в некотором смысле синтезирует достижения двух предшествующих точек зрения [Foot, Schneider, 2006; Trippi]. Так, например, еще в 2002 г. К. Фут и С. Шнейдер, основываясь на опыте выборов 2000 г. в США, показывали, что Интернет, действительно, имеет потенциал к изменению форм и методов политической коммуникации [Foot, Schneider, 2002]. Об этом же сообщил В. Лусоли, который опирался на исследование роли Интернета в выборах Европарламента в 2004 г. [Lusoli] Основные положения этой концепции сводятся к тому, что новые информационные технологии не приводят к изменению традиционных политических институтов представительной демократии или радикальному переходу к демократии прямого участия. Институты как таковые остаются, политические áкторы – тоже, но политическая жизнь наполняется новой энергией за счет активизации граждан через Интернет. Наглядным проявлением этой концепции становятся повышения явки на выборах, которые наблюдались в США в 2004 и 2008 г., Франции в 2007 г. и т. п.

Таким образом, речь идет не о создании прямой демократии, как мечтали интернет оптимисты начала девяностых, но и не о сохранении status quo, как об этом писали интернет-скептики. Интернет-технологии позволяют за счет своей интерактивности привлечь к политической жизни больше граждан и активизировать гражданское общество. При этом традиционные институты представительной демократии сохраняются, но легитимность и прочность демократической политической системы усиливается. У этого подхода пока не сложилось какого-то единого названия, хотя некоторые авторы предлагают называть его теорией «активизации» или «активации» (от англ. – activation) [Chadwick, 2006, p. 174]. В отличие от более известного термина «мобилизации», активизация предполагает четко спланированное и управляемое привлечение (активизацию) граждан во время выборов, публичных акций, лоббирование, формирование общественного мнения и т. п. Основным инструментом в процессе «активизации» является не просто Интернет, а так называемые технологии Веб 2.0. Дело в том, что современный Интернет довольно сильно отличается от Интернета 90-х. Основные отличия современного Интернета описаны в рамках концепции Веб 2.0, активным пропагандистом которой является известный интернет-деятель Тим О'Рейли.

Что касается российских исследований влияния интернет-технологий на электоральный процесс, то они в значительной мере находятся под влиянием западного опыта и теоретических наработок [Дорожкин, Соленникова; Луков; Юрин]. Изучение использования интернет-технологий в российской политике в основном касается общих аспектов политической коммуникации и состояния публичной сферы [Крестинина, Чернышов; Овчинников]. Появилось несколько статей, анализирующих роль Интернета в российских выборах [Кузнецов; Соленникова].

Первопроходцем в плане использования Интернета в политическом процессе современной России стал вице-премьер правительства Б. Немцов, который открыл собственный сайт 16 марта 1998 г. Большое распространение получило мнение, что именно Б. Немцов впервые сделал Интернет значимым явлением политической жизни России [Сметанин, Борис Немцов – первый политик в российском Интернете]. При этом Немцовым двигали рациональные мотивы повышения личной популярности. Для решения этой задачи была привлечена мало кому известная в это время организация – Фонд эффективной политики (ФЭП). ФЭП создал для Немцова два сайта: официальный – www.nemtsov.ru, и неофициальный – www.boris.nemtsov.ru. Значительный интерес представляет тот факт, что схема использования Интернета в качестве инструмента политической коммуникации, отработанная на этих сайтах, стала во многом определяющей для последующих лет. «Открытие сайтов было приурочено к годовщине назначения Немцова первым вице-премьером и сопровождалось первой в истории российской сети широкой кампанией по продвижению интернет-проекта в традиционных СМИ» [Там же]. Для освещения этого знаменательного события использовались такие ведущие СМИ, как Интерфакс, «Независимая газета» и ведущие федеральные телеканалы «ОРТ» и «РТР». Статистика зафиксировала ажиотажный интерес интернет-пользователей к сайтам Б. Немцова: «Показатели счетчика посещений даже транслировались «Интерфаксом»: за первые три дня работы сайта было зафиксировано 11 тысяч посетителей. В сообщении «Интерфакса» для сравнения приводятся цифры посещаемости других ресурсов: сайт президента – около 1000 человек в день, мэрии Москвы – 270, Государственной думы – 80, а также комментарий: «Эксперты считают, что «это ненормально высокий показатель» [Там же].

Сайты Б. Немцова получили большую известность и оставили заметный след в истории политических интернет-технологий не только в связи с оригинальной схемой использования традиционных СМИ, но и потому, что использовали целый ряд новаторских инструментов. Среди них следует особенно отметить возможность отправить личное электронное послание по электронной почте и работу раздела «Обратная связь», где публиковались ответы на наиболее часто задаваемые вопросы, а также наличие форума, где посетители сайта могли обмениваться мнениями. Тем не менее, успешная реализация этого интернет-проекта не могла серьезно повлиять на популярность Б. Немцова, которая в гораздо большей степени зависела от ухудшающейся экономической ситуации и последовавшей вскоре отставки правительства В. Черномырдина.

1998 г. также ознаменовался массированным проникновением в Интернет основных общественно-политических организаций России. А всего через год во время выборов в Государственную Думу в Интернете появились сайты почти всех политических партий. Однако необходимо отметить, что в российском Интернете политические партии и общественно-политические организации представлены по-разному [Дмитриев, Интернет как инструмент политической борьбы: проблемы и перспективы]. Наиболее содержательными и посещаемыми являются сайты организаций либерального направления. Во многом это объясняется историческими обстоятельствами. Так, например, некоторые исследователи утверждают, что первым политическим проектом, который был создан в России в 1994 году, был «Московский либертариум» [Лобза, 2003, с. 288]. Этот частный исследовательский и образовательный интернет-ресурс посвящен технологиям свободы в цифровом будущем. Среди первопроходцев Интернета в России широкое распространение получило представление о независимости и саморегулировании Интернета [Быков, 2008]. Не случайно в первом же номере сетевого издания «Русский журнал» была опубликована «Декларация независимости киберпространства» Джона Барлоу [Там же].

Закономерно, что политические организации либерального толка одними из первых внедрились в Интернет. Так, СПС и его лидеры в 1998-2000 годах были настоящими зубрами политического Интернета. Во-первых, почти каждая партия, вошедшая в Союз, какой бы карликовой она не была, давно имеет свои страницы в сети:

- Новая сила (www.kirienko.ru/newforce);

- Правое дело (www.pravdelo.ru);

- Общее дело (www.hakamada.ru/od.htm);

- Голос России (www.golos.ru);

- Демократический выбор России (www.dvr.ru);

- Демократическая Россия (www.dr.ru) [Самаркина, с. 45].

Во-вторых, большинство из руководителей СПС имели собственные страницы: С. Кириенко, Б. Немцов, И. Хакамада, А. Чубайс, А. Титов, Ю. Рыбаков и многие другие.

В-третьих, партии правого толка имели самое большое количество сайтов их региональных подразделений. По состоянию на май 2001 года собственный сайт был у примерно 15-16 региональных подразделений Союза правых сил, у «Яблока» - примерно 11-12 региональных подразделений, в то время как у КПРФ - 4, у ЛДПР - 3, у РНЕ - 4 и у «Отечества - Вся Россия» еще 2 [Росич].

Появление большого количества сетевых ресурсов правой направленности, не объединенных общей концепцией и стратегией действий, привело к неоднозначным результатам. Лидерство правых в Интернете было вызвано скорее массовым проникновением политических лидеров и общественно-политических объединений данной ориентации в Сеть, нежели грамотной политической кампанией. «Сетевые проекты правых были бессистемны вследствие несогласованных действий руководства «Союза правых сил» (www.sps.ru) - избирательного блока политических структур, объединенных общей идеологией, однако сильно различающихся традициями, стилистикой, менеджментом. В результате к концу кампании правыми было создано большое количество разноформатных проектов, каждый из которых развивался в рамках собственной стратегии. Даже взаимные ссылки на сайтах СПС стояли не всегда. Единой стратегии в Интернете у СПС не было, и говорить о сетевой кампании правых в 1999 году, таким образом, неправомерно. Лишь отсутствие какой-либо конкуренции позволило правым стать полноценными лидерами российского политического Интернета» [Сметанин, Интернет-проекты «Союза правых сил», 2002].

Отвечая на вопрос, почему либеральные политические структуры начинают активно работать в Интернете, можно с уверенностью сказать, что для них, кроме исторических обстоятельств, важнейшее значение имеет то, что в сети они рассчитывают найти поддержку со стороны активной, образованной и состоятельной аудитории. Можно сказать, что целевая аудитория политических организаций либерального толка в современной России состоит из пользователей Интернета, которые составляют основу среднего класса [Чугунов, 2002].

Тем не менее, не следует думать, что левые политические партии не представлены в Интернете. Наоборот, можно сказать, что российские левые партии и объединения достаточно широко представлены в глобальной Сети Интернет. Среди них выделяется Сайт коммунистов (http://www.kprf.ru/), который традиционно официален и ортодоксален. В течение первых месяцев 1999 года он стал более оперативным и информационно насыщенным. Кроме того, сайт КПРФ выделяется из ряда других тем, что он «очень большое внимание уделяет истории своей организации. На сайте КПРФ существует даже специальный раздел «Наша история», в котором выделены подразделы: «История партии», «Календарь», «Символика», «Атрибутика» [Сибиряков, с. 310].

Сайт ЛДПР (http://www.ldpr.ru/) информирует о программе партии и ее деятельности, но, прежде всего, он рекламирует ее лидера. На сайте ЛДПР можно найти массу фотографий Владимира Вольфовича Жириновского, послушать песни в его исполнении, прочитать целый ряд его политических произведений и даже кандидатскую диссертацию. После посещения сайта ЛДПР складывается сильное убеждение, что кроме Владимира Вольфовича у политической партии больше нет лидеров. Тем не менее, следует отметить, что создателями сайта ЛДПР был организован оригинальный способ саморекламы. Так, жириновцы имитировали хакерский взлом (не повредив при этом содержимого), чем привлекли к себе внимание экспертов. Тем самым была спровоцирована вспышка интереса значительного числа пользователей к страничке ЛДПР [Давыдов, Политика – двигатель вэб-прогресса].

После появления на политической арене партии «Единая Россия», в Рунете появился сайт данной организации (www.er.ru). «Статус проправительственной партии сказывается: в наличии ссылки на сайты правительства (www.government.gov.ru) и президента РФ (www.president.kremlin.ru). Стоит также отметить малую посещаемость форума, а также огромную базу фотографий, возможно, самую большую из всех, что можно найти на сайтах политических партий» [Голотюк].

Обобщение опыта использования интернет-технологий в качестве политической технологии показывает, что они были достаточно разнообразны. Д. Г. Иванов выделяет следующие методы политической агитации и пропаганды:

- демонстрация в масс-медиа приобщения политика (политической структуры) к Интернету как к символу прогресса;

- предъявление средствам массовой информации позиции политика в Интернете, адекватной его положению в политической жизни;

- конструирование (имитация) в Интернете действующего политического субъекта;

- создание видимости поддержки политика интернет-аудиторией;

- использование Интернета как канала коммуникации, не имеющего жестких содержательных, стилистических, форматных и иных ограничений традиционных СМИ;

- легитимация информации посредством ее публикации в Интернете и ретрансляции в традиционных СМИ;

- удовлетворение информационных запросов различных аудиторий о политике (политической кампании, структуре) посредством Интернета [Иванов, Интернет в России как инструмент политтехнологий].

Учитывая типологию Д. Г. Иванова, мы предлагаем несколько модифицированный вариант. Среди наиболее интересных форм политической коммуникации в российском сегменте глобальной сети Интернет следует выделить следующие:

- Публикация компрометирующих материалов;

- Организация и проведение интернет-опросов;

- Публикация результатов «exit pools»;

- Проведение мобилизационных кампаний.

Одним из самых известных и востребованных приемов использования интернет-технологий в России стал, так называемый, «слив компромата». Первым подобным примером стали «Коготь-1», появившиеся в ходе памятного конфликта между губернатором Красноярского края А. Лебедем и известным предпринимателем А. Быковым в 1998 г. Кроме того, сайт содержал компрометирующую информацию на многих известных людей, результаты наружного наблюдения, расшифровки подслушанных телефонных разговоров, список адресов и домашних телефонов известных политиков, журналистов и звезд шоу-бизнеса. Более того, на них содержались телефонные разговоры советника Президента РФ Татьяны Дьяченко и исполнительного секретаря СНГ Бориса Березовского, а также интервью неизвестного генерала МВД, в котором, по сути, звучало обвинение в адрес Бориса Березовского в подготовке убийства Галины Старовойтовой [Комаровский, Мараховская, с. 10].

Выборы в России 1999-2000 годов совпали со временем, когда российский интернет переживал период «интернет-лихорадки». В первую очередь в это время были использованы уже упоминавшаяся технология «слива компромата». Огромную роль сыграла негативная кампания Доренко по дискредитации лидеров ОВР и лично Ю. Лужкова. Создатели «когтей» так и остались неизвестными широкой публике. Но информация, размещенная на сайтах, широко распространялась по другим каналам коммуникации, поскольку касалась события, имевшего высокую общественную значимость. Жизнеспособность таких сайтов не вызывает сомнения, и это направление интернет-бизнеса будет существовать, пока на него существует политический «заказ». Более того, как показывает практика, борьба с такого рода сайтами осложняется, во-первых, возможностью их размещения на серверах за границей, а, во-вторых, созданием неофициальных зеркал. Создатели неофициального зеркала, согласно российскому законодательству, не несут никакой юридической ответственности, поскольку дословно воспроизводят оригинал.

Любопытной разновидностью негативной интернет-технологии стало создание клонированных сайтов. Таким приемом отметились во время избирательной кампании 1999 года конкуренты Ю. Лужкова, создав клонированный сайт по адресу www.lujkov.ru. Официальный сайт мэра Москвы находился по адресу www.luzhkov.ru. Идентичное произношение указанных адресов делает возможность ошибки в написании очень высокой. Этим не замедлили воспользоваться противники Ю. Лужкова, разместив на сайте-клоне компрометирующую его информацию [Павлютенкова, 2000, с. 40]. Кроме того, дизайн клонированного сайта практически полностью соответствовал официальной версии. Таким образом, очевидно, что Интернет в российских условиях «стал не только способом презентации политических инициатив и программ, организации общественно-политических дискуссий и информирования пользователей, но и средством для осуществления политических провокаций, гордо именуемых избирательными технологиями» [Цуладзе, с. 165-166].

Одной из важнейших форм политической коммуникации в Рунете выступают опросы общественного мнения. Первые интернет-опросы состоялись в сетевом «Русском журнале» по таким темам, как: «Кого вы считаете нужным избрать в качестве премьера?» (август-сентябрь 1998 г.) или «Вступили бы Вы в «Отечество»? (ноябрь-декабрь 1998 г.). При этом число участвующих в обоих случаях превысило тысячу человек, что свидетельствует о достаточно высоком интересе к подобным опросам со стороны пользователей сети. Фактически речь идет о специфических социологических опросах, которые не только фиксируют общественное мнение среди пользователей сети, но и активно его формируют [Чеснаков, с. 68].

В 1998 году была также предпринята первая попытка создания виртуальных политических организации посредством Интернета. В этом качестве выступил проект Бориса Немцова «Россия молодая» (www.rosmol.ru). В целом он оказался успешным. Во-первых, у Немцова появилась возможность апеллировать к мнению пользователей Интернета – той части общества, которая традиционно считалась наиболее прогрессивной. В своих заявлениях конца 1998 – начала 1999 годов Немцов неизменно ссылался на стоящие за ним массы интернетчиков, которые дают ему советы, «предлагают создать движение перед парламентскими выборами». Лидер фактически несуществующего общественного объединения подавал свои действия в масс-медиа как результат наказов рядовых участников движения. Во-вторых, благодаря интернет-технологиям «Россия молодая» достигла необходимых для движения количественных параметров. Каждого посетителя встречало приглашение заполнить анкету и автоматически стать, таким образом, членом «России молодой». Согласно свидетельству Алексея Чадаева, занимавшегося в то время сайтом Немцова, всего в «Россию молодую» через интернет вступило более 6000 человек со всей страны. Сотрудники Немцова стремились проверять реальность существования этих людей, однако далеко не всегда это было возможно. Для становления «России молодой» был крайне важен тот факт, что благодаря Интернету была создана не «московская партия», а организация, имеющая членов во всех регионах России [Сметанин, Виртуальное партстроительство].

Одной из самых скандально известных интернет-технологий стала акция, подготовленная ФЭП под руководством Г. Павловского, по освещению хода голосования по выборам в Государственную Думу и на пост Президента Российской Федерации через Интернет. Данный прием получил широкий отклик в средствах массовой информации и общественный резонанс, став в определенном смысле политическим ноу-хау в области использования Интернета в целях избирательной кампании. При помощи Интернета было освещено такое явление, как опросы избирателей на выходе с избирательных участков – так называемые «exit polls». В день выборов в Государственную Думу на сервере «Выборы в России» (www.elections99.com) с самого утра были размещены результаты опроса уже проголосовавших избирателей Дальнего Востока и Восточной Сибири. При этом результаты опроса обновлялись в режиме реального времени. Поскольку на Интернет российские законодательные акты, запрещающие распространять в электронных СМИ предварительных результатов до окончания голосования, в то время не распространялись, постольку данная акция выглядела до некоторой степени законной. Публикация «exit polls» стала сенсацией, вызвала интерес у специалистов и претензии со стороны Центризбиркома. Результаты «exit polls» декабря 1999 года были достаточно далеки от окончательных [Павлютенкова, 2000, с. 41]. Тем не менее, очевидно, что они противоречили если не букве, то духу закона Российской Федерации «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Отметим, что законодательная прореха, позволяющая публиковать в Интернете результаты «exit pools», была в дальнейшем устранена.

Публикация результатов интернет-опросов, на наш взгляд, практически всегда имеет одной из своих задач – влияние на результаты предстоящих выборов. Эффекты предварительных публикаций результатов опросов уже давно находятся на вооружении политических технологов. Общим результатом таких публикаций является снижение явки избирателей, так как у них нет существенного стимула голосовать, если результаты выборов уже известны из сообщений в СМИ [Харрис, с. 278]. Существует и другая тенденция, связанная с тем, что люди склонны придерживаться (или хотя бы не возражать) лидирующей точке зрения [Ноэль-Нойман, 1996].

Наши исследования роли сетевых коммуникаций в электоральных процессах в современной России показали, что использование Интернета и других сетевых коммуникаций в качестве средства политической коммуникации в российских условиях имеет серьезные ограничения. Во многом эти ограничения связаны с относительно низким уровнем количества интернет-пользователей, а также дисбалансом распространения пользователей [Быков, Халл]. Можно говорить о существовании «цифрового разрыва» и «информационной бедности» в рамках отдельно взятой страны. Разрыв внутри России проходит между крупными городами – мегаполисами – и сельской местностью и мелкими городами. Об этом же говорят другие отечественные исследования: «…степень влияния интернет-инструментов на формирование общественного мнения незначительна, во всяком случае, пока. Подвижная структура пользователей Интернета и специфический социально-демографический портрет его аудитории не позволяют с высокой степенью точности вычислить рамки адресных групп, на которые потенциальный кандидат мог бы опереться, разрабатывая стратегию и тактику избирательной кампании. Поэтому Интернет ни в коей мере не может (и не должен) заменить традиционные способы ведения агитации и информирования избирателей: таких, как листовки, печатные СМИ, телевидение и радио, личные встречи кандидата и другие» [Комаровский, Мараховская, c. 11].

Наши исследования влияния интернет-активности политических партий и результатов голосования показали, что существует определенная корреляция между количеством интернет-пользователей и результатами, полученными партиями демократического фланга [Быков, Интернет и политические партии во время выборов в Государственную Думу 2007 г.]. Однако возможные эффекты от активного использования онлайн коммуникаций нивелируются административными технологиями. Так, на пример, некоторый положительный опыт российской внесистемной оппозиции по привлечению денежных средств на политические агитационные мероприятия был моментально нейтрализован при помощи правоохранительных органов [Быков, Интернет-фандрайзинг и выборы]. Отсутствие политического интернет-фандрайзинга в России связано как с недостаточно прозрачной регуляцией финансирования деятельности политических партий, так и с общей конфигурацией электоральной системы, которая, несомненно, не стимулирует заинтересованность политических партий в финансовой поддержке со стороны «простых избирателей». При достаточно большой интернет-аудитории и наличии первых успешных примеров интернет-фандрайзинг в России пока остается экзотикой и уделом внесистемной оппозиции.

Как и в случае с электронным правительством субъекты избирательных кампаний предпочитают действовать, оперируя проверенными и надежными методами агитации и пропаганды, такими как телевидение, листовки и устная агитация. Эти методы подкрепляются административным ресурсом, что дает успешные результаты в противостоянии на выборах даже с такими успешными внесистемными политическими лидерами, как Е. Чирикова в г. Химки.